***
Струной натянутого нерва,
Скалистой выпуклой горой
На этот раз я буду первый –
В затылок дышит мне второй.
Он, наступающий на пятки,
Вот-вот и вцепится в кадык,
А на душе настолько гадко,
И очень хочется воды.
Его отбрасываю прочь я:
Меня по жизни он достал;
Я от него оставлю клочья!
Ему не видеть пьедестал.
Как надоела эта гонка!
Когда же, Господи? Спаси…
А после дождь монетой звонкой,
Не освежая, оросит.
***
Боль, зажатая в кулаке.
Фига, слепленная в кармане.
Утопили меня в реке,
А я вынырнул в океане.
Там, где рядом полно акул,
Только проку нет в горьком мясе.
Вы подумали: «Утонул», -
А я жив и вдвойне опасен.
Сколько раз я команду «Пли!»
Слышал в прошлом и настоящем
И выскальзывал из петли
Хитрым, скользким ужом скользящим.
Сколько раз вы, сожрав огнем,
Все, что дорого мне, разрушив,
Темной ночью и светлым днем
Взять хотели не тело – душу.
Смыслу здравому вопреки,
Где закат так кроваво-красен,
Поселюсь я у той реки
И силен, и в сто крат опасен.
***
Силами ветра асфальт разглажен.
Точки над «и» расставлены четко.
Ты ничего мне уже не скажешь,
Моя любимая идиотка.
Не разгрести мне уже весь мусор
Сплетнями, высыпанный на душу;
Был я подонком и даже трусом –
Стал я, конечно, намного хуже.
Не развести мне уже костер тот,
Не заискриться ему, как в мае;
Слово «люблю» на стене затерто, –
А остальное я доломаю.
***
А любовь умереть не может
И исчезнуть она не смеет;
Я прошу: «Подскажи мне, Боже,
Как тут быть и что делать с нею?»
Не поставишь ее на полку,
Как зачитанный томик Грина;
Одиноким завыть бы волком…
Не умею наполовину!
Затоптать. Перерезать вены.
И, напялив чужую маску,
Расплескать ее всю по стенам,
Пусть засохнет она, как краска!
Нет. Уже ни к чему пророчить,
Если честно и без обмана…
Я хочу ее, Боже. Очень.
Остальное – по барабану.
***
А когда-то были молоды,
Но не все мы дошли до старости.
Бес в ребро, серебро нам в бороды,
Только вот никакой нет радости.
А когда-то мы были юными,
Не такими пусть знаменитыми,
И летали ночами лунными
С обнаженными Маргаритами.
А когда-то ныряли в пропасти,
Забирались на горы скользкие
И дрались до крови по совести
Мои братья, шпана подольская.
Кто-то тупо из нас спивается,
Не томимый духовной жаждою,
А когда уже не летается,
Удается уйти не каждому.
***
Моя мелодия звучала,
Она рвалась, она кричала
И начинала все сначала,
Но не допела свою песнь;
А суетящиеся толпы
Ее, беднягу, били по лбу
И, закупоренная в колбе,
Бродила газовая смесь.
Ей, бедолаге, было душно.
Она ребенком непослушным,
Сидеть которому так скучно,
Рвалась на улицу гулять;
Но городской забитый транспорт
Ей не давал проход на красный,
И, хоть на красный петь опасно,
Она пыталась – и опять…
Моей мелодии так тесно
Среди домов густого леса.
Она наскакивала весом
На их отточенность углов;
Мою мелодию не спели,
Хотя хотели, так хотели
И подобрать к ней не сумели,
Как видно, очень нужных слов.
Моей мелодии осколки –
Хрусталь, упавший с книжной полки,
Пусть разлетевшийся… Как колки
Те разноцветные огни!
И босиком по ним хожу я:
Толпа зажравшихся холуев
Мне смотрит вслед –
Не покажу им
Свои кровавые ступни.
МОЕЙ МЕЛОДИИ ТАК ДУШНО.
МОЕЙ МЕЛОДИИ ТАК ТЕСНО.
МОЕЙ МЕЛОДИИ ОСКОЛКИ.
***
А я тобой болею,
Ударная доярка.
Хрустящие аллеи
Шевченковского парка.
Заснеженные кроны,
И тени, и оттенки,
И жирные вороны,
И бронзовый Шевченко.
Здесь все – почти, как в детстве:
И далеко, и близко.
Так хочется согреться,
Нырнув поглубже, в сиськи,
И, между ними млея,
Вдруг ощутить, как жарко…
А я тобой болею,
Убойная доярка!
И даже в волчьей пасти,
Все посылая к бесу,
Я думаю: «Вот счастье,
Что ты – не поэтесса!»
Моему критику
Сегодня день рожденья Будды –
Великий, светлый праздник мира.
Я никому хамить не буду,
Так как не выйду из квартиры.
Я в унитаз спущу мобильный,
Перелопачу книжек груду.
Родится он, мой стих дебильный,
Сегодня, в день рожденья Будды.
А завтра – это будет завтра:
Я повстречаю вас и, может,
Как утонченный нежный автор
Я разукрашу вашу рожу.
***
Мои враги любимые,
Все наши годы – лучшие!
Сегодня я без грима… И
Настолько стало скучно мне.
Как жить без ваших происков?
Покинутый, заброшенный,
Я, как обычно, в поиске:
Ищу себя, хорошего.
Прикидываю, трогаю:
Тут больно, здесь не больно мне –
Занятие убогое,
Но все-таки прикольное…
В края уеду дальние,
Где с трепетною нежностью
Я буду у проталины
Беседовать с подснежником.
Дышать не вашей копотью,
Болеть не тайной завистью,
А вы друг друга лопайте:
Дай Бог, и не подавитесь!
***
Зарядил теплый дождик.
Я, как в детстве, – по лужам.
Я – свободный художник,
И никто мне не нужен.
Не чужой и не близкий,
Никому не понятный,
Я, как будто в химчистке,
Вывожу ваши пятна.
Разгребаю коросту,
Вашу накипь на душах.
Вы не парьтесь, все просто:
Я шагаю по лужам.
***
Под звон гитар, под всплеск метафор,
Под кнут, под меч, под ятаган
Уходит в небо дивный табор
Тобой придуманных цыган.
И мы уходим с ними вместе,
И отражаются в реке
Костры и радужные песни
На незнакомом языке.
Печально смотрит древний ребе.
Священник молится вослед,
Благословляя нас…
А небо –
Родной домашний старый плед.
***
-1-
Давай побежим по крышам
Кормить голубей и кошек,
А после нырнем повыше,
В бездонное небо… Может,
Нас ждут там шальные звезды,
Гостей голубой планеты…
Решайся. Еще не поздно:
Я выиграл два билета.
-2-
Ты не бойся. Я буду рядом.
Никому не дадим проститься.
Мы наденем с тобой наряды,
Мы шагнем прямо в небо, к птицам,
Мы обуем с тобой сандалии,
Мы одним станем телом в теле…
Им покажется: мы упали.
Идиоты! А мы взлетели.
***
Как тебе пишется, Джейн, в волчьих лапах?
Что, зацепило, запало, задело?
Я ощущаю стихов этих запах,
Будто твое обнаженное тело.
Смесь бирюзы, серебра и фарфора
Намертво соткана жесткою нитью.
Разные были у нас коридоры:
С болью твои… А мои – в перепитье.
Но привели они в общее гетто,
Где так пытаются нас обезличить,
Где не учли, что скользить по паркету
Нам неприемлемо и непривычно.
Где друг без друга настолько нам душно,
Хоть головою с разбега о стену,
Где, так спокойны и так равнодушны,
Глухонемые стоят манекены.
Как тебе дышится, Джейн, в волчьих лапах?
Что, по ночам, как и прежде не спится?
Я ощущаю твой истинный запах –
Запах стихов твоих… Запах волчицы.
Колыбельная себе
Спи спокойно, спи спокойно,
Я тебя не потревожу.
Пусть тебе не снятся войны,
Спи, малыш, спи, мой хороший.
Мы с тобою по бульвару
Полетим неторопливо,
Приземлимся к стойке бара,
Где нас ждет баклажка пива.
Будем сдержаны и кротки,
Даже трепетны, как лани;
Никакой не будет водки,
Коньяка и прочей дряни.
Всех и вся простим, как сможем.
Позабудем то, что было.
Не зарядим ни по роже,
Ни по морде, ни по рылу.
Спи спокойно, мой дракончик
Огнедышащий и страшный.
Я войну свою закончил.
Мне не сносит больше башню.
***
В заповедных местах,
Где природа никем не нарушена,
Где сплетенья корней,
Как сплетенья невидимых судеб,
Я построю избу,
Приглашу к себе вечером Пушкина:
Там читать у печи
Мы стихи обязательно будем.
В заповедных местах,
Где уже не придется бороться нам,
Где ни птица, ни зверь
Не страдали от залпов орудий,
Я воздвигну дворец,
Приглашу к себе вечером Моцарта:
Пусть звучит клавесин,
Чудный «Реквием» слушать мы будем.
В заповедных местах
Расцветают зимою магнолии;
В заповедных местах
Никогда не родятся Иуды;
В заповедных местах,
На границе Священной Монголии,
В заповедных местах
День и ночь я любить тебя буду.
***
Девятнадцатое, Крещение…
Древний город укутан снегом.
Я сегодня прошу прощения:
У тебя, у земли, у неба.
Помогите решить задачу мне:
Я и мало прошу, и много.
И счета еще не оплачены.
И закрыта дорога к Богу.
