Хвалиться мне нечем - не участвовала, не состояла, не публиковалась. ВДП - первый масштабный конкурс, в котором я принимала участие. Пишу с 2010.
- А потом я хочу быть деревом, - говорю, -
Подпираешь макушкой небо, колышешь воздух.
И видать далеко – над тобой облака да звёзды.
А иное – всего лишь уловка, знакомый трюк.
Просто знаешь: из семени будет весной росток,
А из крохотной почки – распластанный пятипалый.
И о чём бы ты не – всё о тихом и о простом –
Отшумело, отпело в пространство и в срок опало.
Ты баюкаешь жизнь – листья, ветки, нора, дупло,
Зачарованно машешь вослед перелётным птицам.
А потом – корабельная мачта, избушка, плот…
Или просто поленница: в печку закинь – тепло,
Ни намёка, чтобы отчаяться, возгордиться.
- Так и будет, увидишь, но только пока…
- Пока есть недолгое время найти в себе человека.
Сквозь закрытые веки мне видятся облака,
Из предплечий и меж позвонков прорастают ветки.
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Он опять заходил ко мне и просил:
Ты меня под рёбрами поноси,
Боль мою неизбывную побаюкай.
Две зимы не спит, я уже осип...
А луна висела, как апельсин,
Облака на неё набегали с юга.
Лес вдали топорщился бахромой.
Я ответила тихо: иди домой.
Положи тоску свою у порога
/Острый нос, да космы черны, как смоль/
Напоследок слезами её умой -
И заснёт. Но потом не гляди, не трогай.
Улыбнулся криво мне, как умел,
И ушёл, растворился в чернильной тьме.
Ни следа... лишь капля тропой солёной.
Боль-заноза, даст Бог, отойдёт к зиме.
А пока я - курган её и дольмен,
Два охранных крыла, колыбель и лоно.
Спи, печаль, не расти тебе, не стареть
Под ребром его, в сердца сквозной дыре -
Не вернётся больше он, не приснится.
Облака на небе ложатся в дрейф,
И сияют звёзды, как в алтаре.
И тумана стелется плащаница...
ДОМ
Мой дом расселили, как слишком ветхий.
Один я остался тут.
И от тишины часто сводит скулы,
и колется в горле ком.
Скрипит старый тополь и тянет ветки
Сквозь вязкую темноту.
А через дорогу фонарь сутулый
Таращится светляком.
Мой дом не в обиде, он видел многих,
И даже, возможно, знал.
Заботливо прятал ключи под коврик,
Гасил в коридоре свет.
Ложились ступени его под ноги,
А после - такси, вокзал.
И шестеро глаз его жёлтых, добрых
С улыбкой смотрели вслед.
Мы с домом остались. Мне - скоро сорок,
Ему - вдвое больше лет.
И в форточку курим, шерстим газеты,
На паблики наплевав.
А солнце горячим ведёт курсором
По карточкам на столе,
И кажется - в комнате пыльной этой
Опять зазвучат слова.
Я жмурюсь улыбчиво, жду, ну вот и
Послышится: "Здравствуй! Трям!",
И зайчик метнётся от мутных окон,
Вздохнёт у двери доска.
По-летнему долгий, как день субботы,
И тёплый, как по утрам
Потёртого пледа нагретый кокон,
Вплывёт разговор в закат.
А дом усмехнётся - мне ваши бредни
Проели чердак насквозь.
Но чайник нагреет, заварит крепкий
Индийский, нарежет хлеб.
Зажжётся разбитый плафон в передней,
И загнутый ржавый гвоздь
Изящно подержит пальто и кепку,
Гитару в тугом чехле.
А после, под звяканье чашек-ложек
И тихие голоса,
Шарманку созвездий в окне чердачном,
Задремлет усталый дом.
Но всё это будет невинной ложью,
В которую веришь сам.
И я тут единственный неудачник,
Оживший немой фантом.
Мелькает неоновый мир за шторой,
В нём, верно, полно чудес,
И столько открыто путей-дорог нам,
Где солнечней и теплей.
Мой дом полон призраков, снов, историй -
И всё это живо здесь,
А я, как маяк, освещаю окна
Для всех его кораблей.
