Живу в Москве. Пишу стихи и рассказы, автор двух книг юмористической прозы, лауреат нескольких литературных конкурсов. Работаю в кино.
* * *
В Гаспре, в чебуречной с видом на Ай-Петри,
Мы погружались в вечность в алкогольном ветре,
Мы погружались в счастье, в пахучий крымский рай,
И было нам от «Здравствуй» полшага до «Прощай».
Ах, этот ветер Крыма,
Вкус терпкого вина
И местного розлива
Татарочка Зайна…
А потом спускались горным серпантином,
На волнах катались, плавали к дельфинам…
И девушки нагие, и манящий смех,
И слова чудные, зовущие на грех…
Ах, эти волны Крыма,
Ах, ласковый их плен…
Ах, глаза-заливы
Хохлушечки Ирэн…
И с кем-то мы сбежали, и любовь навек,
И жареной кефали нам сунул пьяный грек,
А мы стремились в горы, к подножию трёх скал,
Где можжевельник шторы за нами опускал…
Ах, эти горы Крыма,
Из облака вуаль…
И не узнать уж имя
Той девушки… А жаль…
И время расставаться, и воздух так дрожит,
Я не люблю прощаться и не храню обид…
До встречи, но не скорой – когда вернусь сюда,
До встречи той, которой не будет никогда…
Ах, этот воздух Крыма,
Ах, ласки в темноте…
Слова любви из дыма -
Тают в высоте…
Под старым кипарисом вечное кино,
Женские капризы – прокисшее вино…
Полынью отдавали слёзы на щеках,
И таяли печали в лавандовых полях.
Ах, лаванда Крыма,
Ах, полынь степей…
Увы, неизлечима
Любовь – чума людей…
Но манят ярким светом московские огни,
Я допиваю лето, я проживаю дни…
Я не увижу завтра балет случайных встреч,
Я допиваю Ялту, я проживаю Керчь.
Ах, эти встречи Крыма,
Среди ночных огней…
Время вас покрыло
Лоскутками дней…
До встречи, полуостров, божественный приют,
Корабельный остов у мыса Тарханкут
И москвичка Тома, девушка-аид,
Увидеться нам снова судьба не разрешит…
До встречи, полуостров, люби и веселись,
Нос самолёта острый уже стремится ввысь…
Раскинулась под крыльями чудная страна,
Где девушка без имени, конечно, ждёт меня…
Ах, девушки из Крыма,
Ах, Тома, ах, Зайна…
Прощайте и счастливо!
Я выпил вас до дна…
До донышка, до донца, до первого луча
Розового солнца у старого ручья.
Я вместе с этим солнцем лечу в свои края…
Оно назад вернётся, а я… А я? А я…
* * *
Не знаю, что мне суждено -
Жизнь жалит осами
И путь мой выстлан уж давно
Увы, не розами.
Приют последний я видал,
С чёрной оградою…
Молюсь Тебе, что б он не стал
Моей наградою.
Молюсь Тебе – не жить в тоске,
Как нищий пьяница…
Молю Тебя, что б было с кем
Просто состариться.
И что б наградой мне была
За жала осовы
Лишь та, которая ушла -
Светловолосая…
Что б мог бродить я по росе
С той, кто мне нравится
И с ней прийти туда, где все
Пути кончаются.
И где живые образа гуляют в вечности,
Я буду лишь смотреть в глаза – до бесконечности…
Ч Ё Р Н О Е М О Р Е
Когда так много позади
всего, в особенности — горя,
поддержки чьей-нибудь не жди,
сядь в поезд, высадись у моря.
(Бродский)
Если от боли некуда деться,
если несчастий богат урожай,
есть старое средство, верное средство –
на Чёрное море, бросив всё, поезжай.
И если печали тебя затерзали,
вспомни, товарищ, эти стихи –
Чёрное море смоет печали,
Чёрное море отпустит грехи,
коли грешил, а Господь не прощает…
Наверное, много грехов за тобой,
но Чёрное море всем помогает,
Чёрное море с белой душой.
И если не знаешь лекарств от лишений
или сомненья тебя теребят –
Чёрное море примет сомненья,
Чёрное море утешит тебя.
А коли беда, словно битая кляча,
бредёт по следу прошедшей беды,
Чёрное море от бед тебя спрячет,
Чёрное море их смоет следы.
И если разлука серою птицей
пролетела по небу и по судьбе –
у Чёрного моря лучше проститься –
разлука растает в синей воде.
Так, помни, товарищ, в печали и в горе,
строки надёжные, будто гранит:
Чёрное море, Чёрное море,
Чёрное море – спасёт, сохранит!
* * *
Осень не время печалей…
Освободившись от пут,
Листья с деревьев слетали,
Падали в маленький пруд.
Осень не время для грусти,
Загремела симфония крыш!
Эта музыка небо опустит
На Вену, Москву и Париж.
Осень не время печалей,
Печали уносят ветра…
Мне сказку вчера рассказали,
А она улетела с утра.
Но я видел - жёлтые краски
Упали на Бутовский лес…
Там остался корабль из сказки,
Замер над ним Южный Крест.
Что мне делать, корабль, с тобою?
Южный Крест не из наших широт…
Может, сказка вернётся весною
И с собою вас заберёт?
За меня ей замолвите слово,
Я ночью в трюм проберусь,
Потрогаю пальцами волны,
А осень придёт – возвращусь.
Возвращусь под упавшее небо,
В Москву возвращусь и в Париж…
Даже в Вену, в которой я не был,
Возвращусь под симфонию крыш…
О Т Р Ы В К И И З Б О Л Ь Ш О Й Н Е Н А П И С А Н Н О Й П О Э М Ы
…Во тьме исчезли даже звёзды,
оставив свой узор на льду…
На деревах пустые гнёзда
чернеют в брошенном саду.
И забросала в окна порошь
ночная королева мглы,
и ветер, её верный сторож,
уже проверил все углы…
А ночь, как старая подруга,
скрипит уныло о своём,
и штор задёрнутых кольчуга
не защитит нас от неё.
…………….
…Когда ж заря? Ночь не уходит,
вина осталось на глоток
и сонный гость сквозь шторы смотрит -
не загорелся ли восток…
Тот гость уж проклял всё на свете -
хозяев, зиму, ночь, метель…
Он лишь мечтает на рассвете
уехать поскорей отсель.
Зимой длинны в России ночи
и сумрак царствует в снегах,
темны река, поля и рощи
и отраженья в зеркалах…
И кажется - так будет вечно,
покой снегов и шум ветров,
и кто-то говорит беспечно
о бренности земных оков,
о суете, противной миру,
о несменяемости лет,
что хватит уж беситься с жиру,
что нам не нужен солнца свет…
«Зачем нам утро? Мало смысла
в часах, висящих на стене…
В названьях дней, в порядке чисел,
в мечтаньях тщетных о весне…»
…………….
...Но вот вдали - полоска света,
чуть забелели небеса
и птица прокричала где-то,
и крик её уплыл в леса…
Снег перестал стучаться в окна,
деревья превратились в сад,
а не в причудливых животных,
имеющих десятки лап,
и прояснились очертанья
тяжёлых зимних облаков,
и вновь законы мирозданья
попрали речи чудаков.
И солнце! Солнце, сквозь завеси
всех снежно-облачных преград,
пробилось, осветив залесье
и грусть кладбищенских оград…
…………….
…А как чудесно зимним утром,
последних проводив гостей,
взять книжку чьих-то мыслей мудрых
и вместе с ней залечь в постель,
и нежиться, сны отгоняя,
в приятной полудремоте,
в которой снегом засыпает
тропинки от мечты к мечте…
И пусть за окнами утреет,
пусть снег искрится, взор дразня,
кого-то искры те согреют…
Так царствуй, утро - весна дня!
* * *
…А ты помнишь, как он уходил от нас в последний раз?..
Он появился тогда неожиданно, без предупрежденья.
Позвонил: «Я приеду». «Когда?». «Да прямо сейчас,
Я уже у калитки, выставляйте варенья-соленья».
Был август или самый кончик июля,
Ещё полыхали в саду итальянские астры…
Зашёл, поднял Ксюху, которая только уснула,
Играли в пиратов, орали «Пиастры, пиастры!»,
Носились по грядкам, всю зелень твою потоптали,
И ливень пошёл, и мы сели на старой веранде,
Пили вино, говорили и в карты играли…
Ты решила пожарить зачем-то оладьи,
А он засмеялся, оладьи, мол, это поминки…
«На поминках блины подают» – ты ответила строго,
И ливень утих, лишь падали наземь дождинки
С деревьев и с крыши, их было ещё очень много…
Он под них подставил лицо, ты захохотала,
Ты всегда хохотала, когда он дождём умывался,
Как будто смешней ничего никогда не видала…
Потом мы допили вино и он засобирался,
Шёл по этой дороге и раз пять на нас оглянулся…
Нет, не прощался… Крикнул что-то, но было не слышно,
Веселился мальчишкой, для Ксюхи нарочно споткнулся,
А утром звонок – скончался скоропостижно…
На поминках ели блины очень странные лица,
Налегали на водку, говорили о страшной потере,
Мол, виноваты и от этой вины не отмыться -
Рыдали в речах и на нас с подозреньем смотрели.
А я думал: «Что он нам крикнул с дороги?»,
Ветер унёс его крик к вокзальному рынку,
Где по буквам и нотам его разобрали сороки…
Но что же он крикнул? Ведь что-то он крикнул…
Вдруг что-то важное, что нам нужно знать обязательно,
Вдруг что-то нужное и важно, что б мы это знали…
Сижу, пью водку среди незнакомых приятелей
И вспоминаю. Он хотел, что б его вспоминали
* * *
В Гаспре, в чебуречной с видом на Ай-Петри,
Мы погружались в вечность в алкогольном ветре,
Мы погружались в счастье, в пахучий крымский рай,
И было нам от «Здравствуй» полшага до «Прощай».
Ах, этот ветер Крыма,
Вкус терпкого вина
И местного розлива
Татарочка Зайна…
А потом спускались горным серпантином,
На волнах катались, плавали к дельфинам…
И девушки нагие, и манящий смех,
И слова чудные, зовущие на грех…
Ах, эти волны Крыма,
Ах, ласковый их плен…
Ах, глаза-заливы
Хохлушечки Ирэн…
И с кем-то мы сбежали, и любовь навек,
И жареной кефали нам сунул пьяный грек,
А мы стремились в горы, к подножию трёх скал,
Где можжевельник шторы за нами опускал…
Ах, эти горы Крыма,
Из облака вуаль…
И не узнать уж имя
Той девушки… А жаль…
И время расставаться, и воздух так дрожит,
Я не люблю прощаться и не храню обид…
До встречи, но не скорой – когда вернусь сюда,
До встречи той, которой не будет никогда…
Ах, этот воздух Крыма,
Ах, ласки в темноте…
Слова любви из дыма -
Тают в высоте…
Под старым кипарисом вечное кино,
Женские капризы – прокисшее вино…
Полынью отдавали слёзы на щеках,
И таяли печали в лавандовых полях.
Ах, лаванда Крыма,
Ах, полынь степей…
Увы, неизлечима
Любовь – чума людей…
Но манят ярким светом московские огни,
Я допиваю лето, я проживаю дни…
Я не увижу завтра балет случайных встреч,
Я допиваю Ялту, я проживаю Керчь.
Ах, эти встречи Крыма,
Среди ночных огней…
Время вас покрыло
Лоскутками дней…
До встречи, полуостров, божественный приют,
Корабельный остов у мыса Тарханкут
И москвичка Тома, девушка-аид,
Увидеться нам снова судьба не разрешит…
До встречи, полуостров, люби и веселись,
Нос самолёта острый уже стремится ввысь…
Раскинулась под крыльями чудная страна,
Где девушка без имени, конечно, ждёт меня…
Ах, девушки из Крыма,
Ах, Тома, ах, Зайна…
Прощайте и счастливо!
Я выпил вас до дна…
До донышка, до донца, до первого луча
Розового солнца у старого ручья.
Я вместе с этим солнцем лечу в свои края…
Оно назад вернётся, а я… А я? А я…
* * *
Не знаю, что мне суждено -
Жизнь жалит осами
И путь мой выстлан уж давно
Увы, не розами.
Приют последний я видал,
С чёрной оградою…
Молюсь Тебе, что б он не стал
Моей наградою.
Молюсь Тебе – не жить в тоске,
Как нищий пьяница…
Молю Тебя, что б было с кем
Просто состариться.
И что б наградой мне была
За жала осовы
Лишь та, которая ушла -
Светловолосая…
Что б мог бродить я по росе
С той, кто мне нравится
И с ней прийти туда, где все
Пути кончаются.
И где живые образа гуляют в вечности,
Я буду лишь смотреть в глаза – до бесконечности…
Ч Ё Р Н О Е М О Р Е
Когда так много позади
всего, в особенности — горя,
поддержки чьей-нибудь не жди,
сядь в поезд, высадись у моря.
(Бродский)
Если от боли некуда деться,
если несчастий богат урожай,
есть старое средство, верное средство –
на Чёрное море, бросив всё, поезжай.
И если печали тебя затерзали,
вспомни, товарищ, эти стихи –
Чёрное море смоет печали,
Чёрное море отпустит грехи,
коли грешил, а Господь не прощает…
Наверное, много грехов за тобой,
но Чёрное море всем помогает,
Чёрное море с белой душой.
И если не знаешь лекарств от лишений
или сомненья тебя теребят –
Чёрное море примет сомненья,
Чёрное море утешит тебя.
А коли беда, словно битая кляча,
бредёт по следу прошедшей беды,
Чёрное море от бед тебя спрячет,
Чёрное море их смоет следы.
И если разлука серою птицей
пролетела по небу и по судьбе –
у Чёрного моря лучше проститься –
разлука растает в синей воде.
Так, помни, товарищ, в печали и в горе,
строки надёжные, будто гранит:
Чёрное море, Чёрное море,
Чёрное море – спасёт, сохранит!
* * *
Осень не время печалей…
Освободившись от пут,
Листья с деревьев слетали,
Падали в маленький пруд.
Осень не время для грусти,
Загремела симфония крыш!
Эта музыка небо опустит
На Вену, Москву и Париж.
Осень не время печалей,
Печали уносят ветра…
Мне сказку вчера рассказали,
А она улетела с утра.
Но я видел - жёлтые краски
Упали на Бутовский лес…
Там остался корабль из сказки,
Замер над ним Южный Крест.
Что мне делать, корабль, с тобою?
Южный Крест не из наших широт…
Может, сказка вернётся весною
И с собою вас заберёт?
За меня ей замолвите слово,
Я ночью в трюм проберусь,
Потрогаю пальцами волны,
А осень придёт – возвращусь.
Возвращусь под упавшее небо,
В Москву возвращусь и в Париж…
Даже в Вену, в которой я не был,
Возвращусь под симфонию крыш…
О Т Р Ы В К И И З Б О Л Ь Ш О Й Н Е Н А П И С А Н Н О Й П О Э М Ы
…Во тьме исчезли даже звёзды,
оставив свой узор на льду…
На деревах пустые гнёзда
чернеют в брошенном саду.
И забросала в окна порошь
ночная королева мглы,
и ветер, её верный сторож,
уже проверил все углы…
А ночь, как старая подруга,
скрипит уныло о своём,
и штор задёрнутых кольчуга
не защитит нас от неё.
…………….
…Когда ж заря? Ночь не уходит,
вина осталось на глоток
и сонный гость сквозь шторы смотрит -
не загорелся ли восток…
Тот гость уж проклял всё на свете -
хозяев, зиму, ночь, метель…
Он лишь мечтает на рассвете
уехать поскорей отсель.
Зимой длинны в России ночи
и сумрак царствует в снегах,
темны река, поля и рощи
и отраженья в зеркалах…
И кажется - так будет вечно,
покой снегов и шум ветров,
и кто-то говорит беспечно
о бренности земных оков,
о суете, противной миру,
о несменяемости лет,
что хватит уж беситься с жиру,
что нам не нужен солнца свет…
«Зачем нам утро? Мало смысла
в часах, висящих на стене…
В названьях дней, в порядке чисел,
в мечтаньях тщетных о весне…»
…………….
...Но вот вдали - полоска света,
чуть забелели небеса
и птица прокричала где-то,
и крик её уплыл в леса…
Снег перестал стучаться в окна,
деревья превратились в сад,
а не в причудливых животных,
имеющих десятки лап,
и прояснились очертанья
тяжёлых зимних облаков,
и вновь законы мирозданья
попрали речи чудаков.
И солнце! Солнце, сквозь завеси
всех снежно-облачных преград,
пробилось, осветив залесье
и грусть кладбищенских оград…
…………….
…А как чудесно зимним утром,
последних проводив гостей,
взять книжку чьих-то мыслей мудрых
и вместе с ней залечь в постель,
и нежиться, сны отгоняя,
в приятной полудремоте,
в которой снегом засыпает
тропинки от мечты к мечте…
И пусть за окнами утреет,
пусть снег искрится, взор дразня,
кого-то искры те согреют…
Так царствуй, утро - весна дня!
* * *
…А ты помнишь, как он уходил от нас в последний раз?..
Он появился тогда неожиданно, без предупрежденья.
Позвонил: «Я приеду». «Когда?». «Да прямо сейчас,
Я уже у калитки, выставляйте варенья-соленья».
Был август или самый кончик июля,
Ещё полыхали в саду итальянские астры…
Зашёл, поднял Ксюху, которая только уснула,
Играли в пиратов, орали «Пиастры, пиастры!»,
Носились по грядкам, всю зелень твою потоптали,
И ливень пошёл, и мы сели на старой веранде,
Пили вино, говорили и в карты играли…
Ты решила пожарить зачем-то оладьи,
А он засмеялся, оладьи, мол, это поминки…
«На поминках блины подают» – ты ответила строго,
И ливень утих, лишь падали наземь дождинки
С деревьев и с крыши, их было ещё очень много…
Он под них подставил лицо, ты захохотала,
Ты всегда хохотала, когда он дождём умывался,
Как будто смешней ничего никогда не видала…
Потом мы допили вино и он засобирался,
Шёл по этой дороге и раз пять на нас оглянулся…
Нет, не прощался… Крикнул что-то, но было не слышно,
Веселился мальчишкой, для Ксюхи нарочно споткнулся,
А утром звонок – скончался скоропостижно…
На поминках ели блины очень странные лица,
Налегали на водку, говорили о страшной потере,
Мол, виноваты и от этой вины не отмыться -
Рыдали в речах и на нас с подозреньем смотрели.
А я думал: «Что он нам крикнул с дороги?»,
Ветер унёс его крик к вокзальному рынку,
Где по буквам и нотам его разобрали сороки…
Но что же он крикнул? Ведь что-то он крикнул…
Вдруг что-то важное, что нам нужно знать обязательно,
Вдруг что-то нужное и важно, что б мы это знали…
Сижу, пью водку среди незнакомых приятелей
И вспоминаю. Он хотел, что б его вспоминали
