Нет, это не псевдоним. Меня действительно зовут Басти - сокращённая версия «Себастьяна». У меня действительно двойная фамилия, которая не влезает ни в одну анкету, спасибо прадедушке и прабабушке, детям испанских коммунистов, вывезенных в Советский Союз в 1935м году. Каждый текст - автопортрет и байопик, посему не вижу причин вдаваться в прочие детали.
Никчёмные дети
Несвежее утро, затоптанный луг.
Вповалку - пастушьи никчёмные дети:
кресты самолётно раскинутых рук
в набухшее небо забросили сети.
Они по ночам зажигали костры -
не чтобы согреться, а ради забавы;
не к месту красивы, небрежно мудры,
бесспорно виновны, по-своему правы.
Пуская по венам ночную росу,
глушили настойку корней валерьяны,
считали лекарством змеиный укус,
дорогами - сны, а ведро - барабаном.
Пока не тускнела похмельно луна,
звенели браслеты, шуршали в мараках*
фруктовые косточки и семена
ещё не рождённых желаний и страхов.
Он вздрогнул, проснулся, сквозь смех закричал,
"Недоброе утро, заблудшее стадо!".
Заблеяли овцы с холмов: "По ночам
бесчинствуют, нынче назвать себя рады -
вы слышали, как? Не работая, ждут
что их обеспечат и маслом, и хлебом.
Подгнившая кровь, непригодный продукт,
бесплодная почва, коптители неба!
Рисуют углём на руках и лице -
такая нелепость рискованней яда.
У нас есть работа, идея и цель,
уж мы - не порочны, уж мы-то не стадо.
Беда, если конь не приучен к седлу,
любителям танцев не быть пастухами.
Во что превратили затоптанный луг,
что нам не годится, но дорог, как память?".
Он капле росы на дубовом листе
спросонья шептал под шуршанье в мараках:
"Я видел поля обнаженных костей
и алое море танцующих маков".
Тянулись друг к другу в смертельной тоске
капризные рты, заострённые плечи;
никчёмные дети ушли налегке,
он шёл впереди, обречённо беспечен,
и слышал в груди нарастающий гул -
под рёбрами море рвало и метало.
А стадо ударно паслось на лугу
и стойко держалось своих идеалов.
февраль-июль 2017
*В русском языке название инструмента чаще употребляется в неправильной форме "маракасы». Название «марака» (множественное число — «мараки») ближе к оригинальному. Ударение - на второй слог.
Баллада для W
Кто нам диктует реплики и ходы?
Старая мельница, ливень - по доскам дробь.
Внятен ли голос пресной речной воды,
или его опять заглушила кровь?
Зябко. Вопрос у рта обратился в пар:
«Где я и, главное, как я сюда залез?».
Ты - на меня похожа, английский парк
мхом и туманом стремится в бискайский лес.
Молча скользишь, с ботинок не сводишь глаз,
в пальцах моих немеет твоё плечо.
Так же я замер, чувствуя в первый раз
между лопаток свёрла твоих зрачков.
Пахнут болотом листья, земля, кора.
Страшно подумать, где начинался путь:
«Замуж? Смеёшься? Ей же играть пора
не на рояле - в куклы. Хотя, забудь».
Стрелки ползут, рефрен переходит в бред:
«Ей бы нырять раздетой из лодки в пруд».
Я равнодушен к клавишам с ранних лет,
но цепенею, слыша твою игру.
Мы говорим при свете, по-детски, про
ноты, слова и море - до тайных слёз.
Страсть ищет тёмных мельниц, размытых троп,
чтоб не дай бог себя не принять всерьёз.
Запах лаванды, загнанный взгляд, манто,
под капюшоном - локоны. Так скупы
речи и жесты. Мне ли судить за то,
что амплуа - синоним твоей судьбы?
Ты отразилась в пресной речной воде,
я превращаюсь в зрение, то есть - глух.
Анахронизмом: «Крылья-то, крылья - где?».
«Чья бы корова...» - метко, хотя не вслух.
Я ведь давно за гранями высших мер,
не расплатиться, если предъявят счёт.
Слушай, малышка, море моих химер -
(палец к виску) вот здесь, и нигде ещё.
Трудно признать: тревожит отнюдь не счёт,
что мне предъявят, и не бумеранг судьбы.
Голос сердечной боли всегда поёт
на языке, который давно забыт.
Исландский полдень
- Зови по имени - я приду -
невозвращенец и неврастеник.
Уже не важно, в каком году
я обернулся на шёпот тени,
когда был воском, когда - струной.
- Могу припомнить, но ты не хочешь.
- Исландский полдень - по факту -ночь,
так наше время - по сути - точка.
Тебе разбавить, поджечь, взболтав?
Привет, беспечный, привет, безликий.
- «Исландский полдень» - назвать бы так
коктейль из спирта и ежевики.
Уже не нужно бежать от тем
хоть задушевных, хоть замогильных.
- Кошмар предутренний сладок тем,
что отменяет собой будильник,
другое небо, чужой маршрут,
не мой порядок избитых истин -
все повзрослеют и все умрут.
Я задолбался.
- Ну что, зависнем
вчера, сегодня и завтра там,
где поцелуи - шикарный метод
распределения страшных тайн,
избытка магии и таблеток?
- Уже не важно, в каком бреду
исландский полдень приравнен к чуду.
- Зови по имени - я приду
и просто буду.
